Боевые действия дальней авиации в июне-июле 1941 года на Западном фронте. Часть 1.
Боевые действия дальней авиации в июне-июле 1941 года на Западном фронте. Часть 2.
Попробуем восстановить ход событий. Как уже известно, части 3-го ДБАК наносили удары в районе Молодечно, Радошковичи, Ошмяны… Вместе с другими авиачастями «немногочисленный по своему составу 207-й дальнебомбардировочный авиаполк выполнял в тот день второй боевой вылет. Подвесив бомбы и дозаправившись горючим, вторично вылетал и экипаж капитана Николая Францевича Гастелло», - пишет маршал Скрипко.
Полный состав вылетевшей на боевое задание группы неизвестен. Достоверно известно лишь то, что самолеты 207-го ДБАП, сбросив бомбы на немецкие танки в районе деревни Декшняны северо-западнее местечка Радошковичи, были обстреляны зенитной артиллерией противника и один самолет был сбит прямым попаданием снаряда. Охваченная пламенем машина рухнула на землю в 170 метрах от дороги. Второй самолет был подбит и ушел на юго-восток. Во время атаки вражеских войск в районе села Мацки в 20 километрах от местечка Радошковичи он также был сбит и, дымя подбитым мотором, упал в Мацковское болото. С боевого задания не вернулись экипажи Николая Гастелло и Александра Маслова.
Н.Ф. Гастелло |
А.С. Маслов |
Летчики 96-го ДБАП старший лейтенант Федор Воробьев и штурман лейтенант Анатолий Рыбас, вылетавшие на бомбометание в тот же район, видели, как был сбит самолет у деревни Декшняны. По возвращении на свой аэродром старший лейтенант Воробьев доложил в рапорте командиру полка обстоятельства боя, в котором указал, что вспыхнувший самолет капитана Гастелло упал на мехколонну врага, а второй самолет был подбит и потерян из вида. Опираясь на это показание, командир 42-й ДБАД М.Х. Борисенко доложил Скрипко о героизме и самопожертвовании экипажа Гастелло.
Позже маршал Скрипко вспоминал: «…Я приказал выслать самолет с фотоустановкой и сфотографировать с малой высоты место гибели экипажа. Буквально на другой день мы с бригадным комиссаром А.К. Одноволом держали в руках снимок, на котором отчетливо были видны воронка, образовавшаяся на месте удара самолета о землю, отброшенные при взрыве части корабля и много сгоревших вокруг фашистских танков и автомашин…» [19 с. 80].
Вскоре подвиг Гастелло получил широкое освещение в прессе. Первое сообщение появилось 5 июля 1941 года в вечерней сводке Советского информбюро: «Героический подвиг совершил командир эскадрильи капитан Гастело (так в тексте – Г.А.). Снаряд вражеской зенитки попал в бензиновый бак его самолета. Бесстрашный командир направил охваченный пламенем самолет на скопление автомашин и бензиновых цистерн противника. Десятки германских машин и цистерн взорвались вместе с самолетом героя» [17]. На основе сообщения Совинформбюро корреспондентами П. Павленко и П. Крыловым был написан очерк «Капитан Гастелло», который был опубликован в газете «Правда» 10 июля 1941 года. В статье говорилось, что экипаж совершил свой подвиг 3 июля.
А.А. Калинин |
25 июля 1941 года командир 207-го ДБАП капитан Лобанов и полковой комиссар Кузнецов представили Н.Ф. Гастелло к званию Героя Советского Союза. В наградном листе говорилось: «…26 июня капитан Гастелло с экипажем: Бурденюк, Скоробогатый и Калинин — повел звено ДБ-3 бомбить зарвавшихся фашистов. По дороге Молодечно — Радошковичи у Радошковичи показалась вереница танков противника. Звено Гастелло, сбросив бомбы на груду скопившихся на заправку горючим танков и расстреливая из пулемета экипажи фашистских машин, стало уходить от цели. В это время фашистский снаряд догнал машину капитана Гастелло. Получив прямое попадание, объятый пламенем, самолет не мог уйти на свою базу, но в этот тяжелый момент капитан Гастелло и его мужественный экипаж были заняты мыслью не допустить врага на родную землю.
По наблюдению старшего лейтенанта Воробьева и лейтенанта Рыбаса, они видели, как капитан Гастелло развернулся на горящем самолете и повел его в самую гущу танков.
Столб огня объял пламенем танки и фашистские экипажи. Такой дорогой ценой заплатили немецкие фашисты за смерть летчика капитана Гастелло и смерть героического экипажа…» [57].
На следующий день 26 июля 1941 года Николаю Францевичу Гастелло было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).
«Огненный таран» Гастелло стал одним из самых известных примеров героизма в истории Великой Отечественной войны и использовался для военно-патриотической пропаганды и воспитания молодежи как в ходе войны, так и в послевоенный период. Члены экипажа Гастелло - штурман лейтенант Анатолий Бурденюк, стрелок-радист сержант Алексей Калинин и нижний люковый стрелок лейтенант Григорий Скоробогатый – остались в тени подвига командира. Лишь в 1958 году после долгих хлопот друзей и родственников они были награждены орденами Отечественной войны 1-й степени (посмертно).
Экипаж командира 2-й эскадрильи капитана Александра Маслова был учтен как пропавший без вести. О нем вскоре забыли.
Местные жители похоронили летчиков у места падения самолетов. Один экипаж был похоронен возле деревни Декшняны, другой южнее – возле деревни Мацки.
В 1951 году к 10-летию знаменитого «огненного тарана» руководство БССР приняло решение торжественно перезахоронить останки героического экипажа. В мае могила Гастелло в Декшнянах была вскрыта, однако его вещей в могиле не оказалось. Был обнаружен медальон с документом на имя Григория Васильевича Реутова и личные вещи капитана Александра Спиридоновича Маслова [16].
Руководивший перезахоронением подполковник Котельников с санкции партийных органов провел секретное
Б. Бейсекбаев |
расследование, в результате которого выяснилось, что на месте предполагаемого тарана Гастелло потерпел крушение самолет Маслова, в состав экипажа которого входили: штурман лейтенант Владимир Балашов, стрелок-радист старший сержант Григорий Реутов, воздушный стрелок младший сержант Бахтураз Бейсекбаев (в документах значится как Бахтурас Бейскбаев – Г.А.).
Результатом данного расследования стал приказ ГУК СА № 01542 от 22.11.1951 г. о внесении изменений в ст. 71 приказа ГУФ КА № 0150 от 1942 года в отношении капитана Маслова Александра Спиридоновича. Теперь вместо «пропал без вести в 1941 году» появилась запись «погиб при выполнении боевого задания 26 июня 1941 года» [ЦАМО.РФ. Ф.33. Оп.595608. Д.4. Л.337]. Соответствующая запись была внесена и в приказ № 0150/пр. ГУФ и УВ КА об исключении из списков КА начальствующего состава ВВС, пропавших без вести в боях против немецко-фашистских войск [ЦАМО РФ. Ф.56. Оп.12220. Д.10. Л.108].
Ситуация оказалась весьма щекотливой, но о «компрометации» Гастелло не могло быть и речи. В 1952 году останки экипажа Маслова без огласки перенесли в сквер в центре Радошковичей, а затем из сквера – на кладбище. На скромном памятнике - фамилии членов экипажа. А в сквере городского поселка Радошковичи установили большой бронзовый бюст капитана Гастелло. В 1976 году на месте гибели экипажа Маслова был установлен величественный монумент - 9-метровая стела с бюстом Николая Гастелло сверху.
Письмо подполковника Котельникова начальнику отдела по учету потерь ВМ СССР. ЦАМО РФ. Ф.58. Оп.977524. Д.350. Л.95.
Найденные фрагменты самолета Маслова были отправлены в музеи страны как останки самолета Гастелло. Данные об эксгумации предполагаемой могилы Гастелло были засекречены вплоть до эпохи гласности, когда они впервые проникли в средства массовой информации.
В 1990-е годы появилась иная версия событий около деревни Декшняны. Ее автором стал майор в отставке Эдуард Харитонов. Были обнародованы данные об эксгумации предполагаемой могилы Гастелло в 1951 году. В связи с тем, что там были обнаружены останки экипажа Маслова, было выдвинуто предположение, что именно Маслов совершил приписываемый Гастелло «огненный таран». В 1996 году указом президента Ельцина Александр Спиридонович Маслов и все члены его экипажа были удостоены звания Героя Российской Федерации (посмертно).
Позже появились сообщения, что обломки самолета Гастелло были обнаружены в болоте близ села Мацки. Согласно показаниям местных жителей, самолет упал в Мацковское болото 26 июня 1941 года. Ими был найден обгоревший труп, в кармане гимнастерки которого находилось письмо на имя Скоробогатой (очевидно, жены стрелка экипажа Гастелло – Григория Николаевича Скоробогатого), а также медальон с инициалами А.А.К. (предположительно, стрелка-радиста Алексея Александровича Калинина). Осенью 1966 года местные следопыты в ходе раскопок обнаружили обломок самолета – бирку от двигателя М-87Б с серийным номером 87844, что однозначно позволяет идентифицировать находку с самолетом Николая Гастелло, имевшим такой же номер двигателя [15].
Согласно показаниям местных жителей села Мацки, один человек из экипажа Гастелло пробежал по крылу и выбросился с парашютом с крыла падающего самолета. Приземлившись, он был тут же захвачен подоспевшими немцами. Показания местного жителя подтверждаются документом «Список безвозвратных потерь начальствующего и рядового состава 42-й авиадивизии с 22.06 по 28.0641 г.» за подписью начальника отдела строевой части старшины Бокова. В конце перечисленных поименно членов экипажа Гастелло имеется приписка: «Один человек из этого экипажа выпрыгнул с парашютом, кто – неизвестно» [7].
Конструктивной особенностью бомбардировщика ДБ-3ф является то, что выход на крыло имеет только пилот. Пилотом в экипаже был его командир Николай Гастелло. Командир, как правило, покидает корабль последним. Очевидно, убедившись, что товарищи погибли, Гастелло предпринял попытку спастись, выбросившись с крыла горящего самолета на парашюте, но был захвачен немцами.
Стела в честь подвига Н.Ф. Гастелло
на месте падения самолета А.С. Маслова |
Бюст Н.Ф. Гастелло
в сквере г.п. Радошковичи |
Установление истины значительно осложняется отсутствием документальных свидетельств. 18 августа 1941 года в связи с утратой самолетов и почти всего летного состава 207-й ДБАП был расформирован. Многие документы полка, в том числе строевые документы и полетные книги, пропали. Воробьев и Рыбас в 1941 году погибли. Их рапорта не сохранились.
В фундаментальном справочнике «Кто есть кто в российской авиации» (под ред. А.Е. Мельникова, 2003 г.) сообщается: Н. Гастелло. «26 июня 1941 г. пытался направить горящий ДБ-3Ф на расположение немецкой части в деревне Мацки, но не дотянул. Самолет упал в лес». A. Macлов. «26 июня 1941 г. пытался направить свой самолет на колонну танков, но промахнулся» [5].
Справедливость требует признать, что оба экипажа проявили отвагу и погибли, как подобает героям. Волею судьбы два имени оказались связаны навеки. И Александр Маслов, так же, как Николай Гастелло, достоин быть увековеченным на белорусской земле.
Однако вернемся к июню 1941 года. В середине дня 26 июня командование 3-го ДБАК получило Директиву Ставки ГК № 05 о срыве переправы противника через Днепр, подписанную в 15 часов 30 минут наркомом обороны СССР маршалом Тимошенко и адресованную командирам 3-го и 1-го авиационных корпусов, 12, 23, 47, 43 и 13 авиационных дивизий. В документе говорилось: «Мехчасти противника двигаются на Оршу и Могилев. Немедленно вылететь и систематическими, непрерывными налетами днем и ночью уничтожать танки противника, не допуская переправы их через р. Днепр. Бомбить с малых высот 400 м. Бомбить не эскадрильями, а целыми полками. Результаты немедленно докладывать по телефону ВЧ» [70].
«Речь шла уже не о Березине, а о переправах через Днепр, - писал маршал Скрипко. - Но как выполнить директивное требование Ставки и немедленно взлететь, когда наши аэродромы почти пусты. Все самолеты уже вторично в течение дня вылетели на задание, бомбардируют и обстреливают скопления моторизованных войск противника в районе Радошковичи, Молодечно, Ошмяны, Крево, Раков. …
Получив приказ Ставки, мы с нетерпением ждали возвращения авиаполков. Третий боевой вылет требовал известного времени на подготовку, а день клонился к вечеру. Я уже не говорю о том, что экипажи, действовавшие с большим напряжением, нуждались хотя бы в небольшом отдыхе, а материальную часть надо было не только осмотреть, но и отремонтировать, исправить повреждения после боевого вылета.
Правда, на аэродроме в районе Сухиничи оставались 1-й и 3-й тяжелобомбардировочные авиаполки, имевшие в общей сложности 60 четырехмоторных кораблей ТБ-3, и я приказал командиру 1-го авиаполка полковнику Ивану Васильевичу Филиппову возглавить сводную группу из двух авиачастей и в течение ночи на 27 июня наносить бомбардировочные удары по мотомехчастям противника в 25-30 километрах северо-восточное и северо-западнее Минска.
Такую же задачу, как и группе Филиппова, мы поставили ночным экипажам самолетов Ил-4. И хотя их было немного, они все же подкрепляли боевые действия тяжелобомбардировочных авиаполков.
Начало удара я назначил на 23.00. Соответственно были сделаны штурманские расчеты и подняты авиаполки. Но неожиданно, в то время, когда самолеты уже находились в воздухе, и до начала бомбометания осталось 40 минут, встал вопрос об изменении цели. Поступило сообщение, что в районе, который должны бомбить наши полки, … находятся советские войска.
В последнюю минуту командующий Западным фронтом решил перенацелить наши самолеты на передовые отряды механизированных войск противника, выдвигавшиеся по Минскому шоссе на Смолевичи и по шоссе от Слуцка до Старых Дорог. Это распоряжение, минуя нас, передал начальник штаба ВВС фронта полковник С. А. Худяков непосредственно командиру группы тяжелых бомбардировщиков полковнику И.В. Филиппову. И получилось, что первые двадцать взлетевших кораблей бомбардировали заданные нами цели, остальные же действовали по новым...» [19, с. 84-85].
«БОЕВОЕ ДОНЕСЕНИЕ 3 ТБАП 27.6.41
Задача полка в ночь на 27 июня 1941 года: одиночными кораблями и парами, эшелонированным порядком, бомбардировать скопления танковых войск противника на шоссе Минск – Борисов. Задача выполнена. Произведено 17 самолёто-вылетов, все корабли возвратились на свой аэродром в исправном состоянии. Бомбардирование целей производилось в период 01:00–03:00 с высоты 1500 метров. Сброшено бомб по целям: ФАБ-250 — 55 штук, ФАБ-100 — 81 штука, ФАБ-82 — 13 штук, САБ-13 — 5 штук. Полк налетал 83 часа 53 минуты. В результате бомбардирования экипажи наблюдали разрывы бомб на шоссе по обочинам дороги Минск – Борисов. Скоплений танковых войск не замечено. Действий авиации противника и зенитной артиллерии не было. Погода по маршруту и в районе цели хорошая» [53].
Касаясь содержания боевого донесения, следует отметить, что в эту ночь экипажи 3-го ТБАП впервые применили ФАБ-250 и светящиеся авиабомбы.
212-й ДБАП, согласно оперативной сводке, 26 июня наносил удары по дорогам Минск-Витебск и Минск-Орша:
«С 15:00 до 21:30 26 июня 36 самолётов ДБ-3ф эшелонировано по звеньям бомбардировали мотомехколонны противника на дорогах Минск – Витебск и Минск – Орша. На мотомехколонны противника сброшено 180 ФАБ-100, 210 АФ-82 и 12 ФАБ-250. Бомбардирование цели производилось с высот от 100 до 1500 метров с последующим обстрелом пулемётным огнём. По наблюдению и докладам экипажей, бомбы ложились точно по цели. В результате в колоннах наблюдалась паника — танки переворачивались, люди, находящиеся в танках, при появлении самолётов вылезали из танков и разбегались по сторонам…».
Еще несколько ударов бомбардировщики 3-го ДБАК нанесли 26 июня по дорогам Смолевичи-Жодино и на участке Березино-Могилев:
«18 экипажей бомбили мотомехчасти на участке Смолевичи – Жодино в 16:10, высота 800 метров, 6 экипажей в 17:30 бомбили с высоты 800 метров колонну танков, вытянувшуюся из Березино на Могилев» [21].
Если бы знали экипажи дальних и тяжелых бомбардировщиков, что во время боевых вылетов на участке восточнее Минска они наносили удары не по врагу, а по своим отступающим частям и беженцам! Сколько человеческих жизней было бы спасено, сколько техники осталось бы в строю! Но, увы! Потери были немалые. Досталось и местному населению. В частности, жители города Жодино (О.В. Пузанкевич), вспоминая те первые авиабомбежки, рассказывали, что немцы (кто мог подумать, что это были свои, родные самолеты!) сбрасывали на них «бочки с горючим, от которых начались пожары».
Уже на следующий день командование Западного фронта с ужасом осознало ошибку, однако оценка случившемуся так и не была дана.
Через два дня командир 3-го ДБАК Скрипко докладывал в штаб ВВС фронта: «26.6 выполнялись задачи всеми полками ДБ-3 в течение всего дня, уничтожали танковые части противника в районе Молодечно, Вильно, Ошмяны, Крево, не допуская продвижения их юго-восточнее рубежа Раков, Радошковичи (35 км от Минска). Сделано 254 самолето-вылета ДБ-3. Бомбили с низких высот, применяя метод пикирования, и, кроме того, пулеметный обстрел мотоколонн… В результате противник понес потери танков, автомашин, бензоцистерн…
Налицо на 28.6 исправных 80, неисправных 17 самолетов и 10 Як-4 (легкий двухмоторный бомбардировщик, самолеты этого типа перегонялись из Москвы на Западный фронт и таким образом оказались на аэродромах Смоленского аэроузла) Экипажей налицо 136…» [20, с. 287].
За шесть дней войны 3-й авиакорпус утратил половину дальних бомбардировщиков и с каждым днем исправных самолетов становилось все меньше. Это понимала и Ставка Главного командования. В конце июня 1941 года в оперативное подчинение полковника Скрипко был передан 51-й ДБАП из 2-го дальнебомбардировочного корпуса, на вооружении которого имелось 58 исправных самолетов ДБ-3ф. «Это пришлось как нельзя кстати, - пишет Скрипко, - и вновь прибывший полк я передал в 52-ю авиадивизию. Всего лишь сутки смогли мы выделить летному составу на изучение обстановки, подготовку материальной части, прочие дела и сразу же стали планировать выполнение боевого задания» [19, с. 95].
В 5.00 26 июня первая девятка 51-го ДБАП, ведомая капитаном Ползуновым, вылетела с аэродрома Сеща и взяла курс на Вильно. Как вспоминал позже лейтенант С.М. Иванов, штурман 3-й эскадрильи, экипажам была поставлена задача бомбардировать скопление войск и техники противника в районе Ораны (70 км юго-западнее Вильно) [21]. И этот первый боевой вылет стал черным днем в истории 51-го ДБАП: 23 дальних бомбардировщика не вернулись на свой аэродром, 26 членов экипажей были убиты или пропали без вести. О судьбе большинства летчиков ничего не известно.
Авиадивизии 1-го дальнебомбардировочного авиакорпуса, базировавшиеся в Ленинградском военном округе, выполняя директиву Ставки ГК № 05, 26 июня также получили задачу на уничтожение механизированных колонн противника на участке Вильно-Молодечно-Борисов-Орша. Как свидетельствует боевой приказ 51-й авиадивизии дальнего действия, 203-му, 204-му и 7-му авиаполкам предписывалось наносить удары по мехколоннам противника по дорогам Борисов-Орша.
«БОЕВОЙ ПРИКАЗ № 03, ШТАБ 51-Й АД, 26 ИЮНЯ 1941 ГОДА, 18:00.
Мотомеханизированные части противника на участке Вильно – Лида движутся в направлении Молодечно – Борисов – Орша. Головы колонн к 16:00 подходили к Борисову. 51-я АД в период 18:40-19:40 самостоятельными ударами звеньев бомбардирует мотомехколонны противника на шоссе и грунтовых дорогах на участке Борисов – Орша. Боевая зарядка ФАБ-100 — по 10 штук на самолёт. Погода: облачность 6–8 баллов.
а) 203-му ДБАП с 19:00 26 июня двумя звеньями бомбардировать противника на шоссе Борисов – Орша;
6) 204-му ДБАП в 19:40 26 июня бомбардировать двумя звеньями мотомехколонны противника на участке шоссе Борисов – Орша;
в) 7-му ДБАП в 18:50 26 июня тремя звеньями бомбардировать танковые колонны на участке Коханово (30 км западнее Орша) – Славное» [21].
А спустя несколько часов штаб 203-го ДБАП в своем донесении рапортовал:
«Задача выполнена. Звенья произвели посадку на аэродром Едрово в период 20:18–21:35.
1-е звено в 19:02 посамолётно удачно бомбардировало мотомеханизированную колонну на шоссе: 1-й самолёт у Борисов, 2-й и 3-й самолёты — у Бобр. Экипажи наблюдали прямые попадания в танки. В 17:00 голова колонны подходила к Толочин. Движение колонн мелкими отдельными группами. В районе Великие Луки звено было обстреляно огнём зенитной артиллерии.
2-е звено в 19:26 бомбардировало скопление мотомеханизированных войск у Городок. С высоты 4000 метров экипажи наблюдали пожары в районе Молодечно. Станция Полочаны горит. В 19:22 по шоссе Орша – Минск движение машин на запад и восток с интервалом 50-70 метров между машинами, тип машин и принадлежность установить невозможно.
Израсходовано 20 ФАБ-100, 34 ФАБ-50» [21].
Из боевого донесения штаба 7-го ДБАП узнаем:
«7-й ДБАП в период 18:50–13:54 тремя звеньями бомбардировал мотомехколонны на участке шоссейной дороги Коханово (30 км западнее Орша) – Славное. Задача выполнена. По цели сброшено 90 ФАБ-100 с высоты 2200 метров. Наблюдались до пяти прямых попадания по танкам. Одна бомба попала в деревню, в результате возник пожар. Какая деревня — не установлено. Были обстреляны зенитными пулемётами, повреждений самолёты не имеют, зенитной артиллерии и истребительной авиации не встретили. В 18:52 колонна танков до 50 штук, голова Крупки» [21].
Всего за день было совершено 58 боевых вылетов.
40-я ДБАД получила задачу бомбардировать мехколонны противника на Оршанском и Могилевском направлениях. 2-я, 3-я и 4-я эскадрильи 53-го ДБАП, всего 14 самолетов, четырьмя группами бомбили мехколонны и танки на шоссе Минск-Орша, всего было сброшено 117 ФАБ-100. Все экипажи отметили прямые попадания в цели, а звено 2-й эскадрильи отчиталось в уничтожении трех танков. Потерь и повреждений не было.
200-й ДБАП 40-й ад, как свидетельствует оперсводка полка за 26 июня, «в период 18:30–20:27 последовательными ударами 23 самолетов произвел бомбометание по колоннам танков противника в районе Погост – Белыничи – Княжицы (дорога Березино-Могилев – Г.А.). Все самолеты над целью были обстреляны зенитной артиллерией... Воздушных боев в период выполнения боевой задачи полк не имел, потерь в полку нет. Всего сброшено бомб – 230 ФАБ-100» [21].
Очевидно, и авиадивизии 1-го корпуса действовали не по танкам противника, которых в это время на участке Борисов-Орша и Березино-Могилев не могло быть априори, а по своим войскам и вереницам беженцев, которыми в те дни были заполнены все дороги на восток. В подтверждение своих слов приведу боевое донесение № 1 начальника Борисовского гарнизона корпусного комиссара Сусайкова, которое дает достаточно полное представление о ситуации, сложившейся на участке восточнее Минска 26-29 июня 1941 года.
«КОМАНДУЮЩЕМУ ФРОНТОМ ГЕНЕРАЛУ АРМИИ Т. ПАВЛОВУ
БОЕВОЕ ДОНЕСЕНИЕ № 1 НАЧАЛЬНИКА ГАРНИЗОНА
ШТАБ ГАРНИЗОНА гор. БОРИСОВ 29.6.41 17.30
Карта 100 000
1. Мелкие группы мотопехоты с танками и орудиями противника в течение 26-28.6.41 г. накопились в районе Смолевичи, ст. Красное Знамя по железнодорожной магистрали Борисов, Минск. По сведениям местных жителей, противник получал поддержку в артиллерии и танках авиадесантом. Противник находится в районе высоты 217.2 (9072), Смолевичи, Плисса. 29.6.41 г. с 10.00 до 14.00 мною организована разведка бронеэскадроном 1-й мотострелковой дивизии (Орша), противник вел огонь из 2-3 орудий среднего калибра и 4-6 орудий противотанковой обороны, из станковых и ручных пулеметов из района Плисса, Заречье, х. Охрана. Точный состав и силы противника разведать не удалось.
Потери: 1 бронемашина, 2 автомашины ГАЗ-АА (сгорели на месте); убиты: средних командиров – 1, младших командиров – 2, рядовых не установлено.
2. Части гарнизона гор. Борисов занимают рубеж: переправы через р. Березина, свх. Веселово, южная окраина гор. Борисов, Дымки, Баранцы (подступы к гор. Ново-Борисов), Бол. Ухолоды, Чернявка.
3. Решил: продолжать вести разведку наблюдением с рубежа ст. Жодино – бронемашинами. Пешую разведку – в направлениях Зембин, Фильянова; Дымки, Бродня; Цегельня, Горельцы; Бол. Ухолода, Струпень; Бол. Ухолода, Бариночка; Чернявка, Крушина.
4. Прошу: а) Дать указание командиру 1-й мотострелковой дивизии (Орша) произвести боевую разведку и очистить от мелких частей противника шоссейную дорогу и железнодорожную магистраль Жодино, Смолевичи, Минск, так как есть основания, что на этом направлении крупных частей противника нет.
б) Установить входные и выходные ворота для самолетов и опознавательные сигналы, так как полеты авиации бессистемны и никакой связи с нами авиация не имеет. Есть факты бомбежки с самолетов нашей системы с нашими опознавательными знаками с жертвами для нас. Несколько таких самолетов сбиты нашей зенитной артиллерией. Убитые имеют документы командиров Красной Армии и партбилеты.
в) Прошу усилить орудиями и инженерными средствами противотанковой обороны (мины, фугасы).
г) Прошу выделить в мое распоряжение танковый батальон 1-й мотострелковой дивизии (танковый резерв обороны).
д) Дать средства проволочной и радиосвязи.
5. Нет взрывчатого вещества для подготовки подрыва мостов, которое прошу срочно мне направить (3600 кг).
Начальник гарнизона гор. Борисов
корпусный комиссар Сусайков
Начальник штаба
полковник А. Лизюков»
Сбоку приписка: «28.6 сбит самолет, который сгорел, нашли карту русскую с нанесенным маршрутом, красной чертой Торопец, Борисов, последний бомбил наши боевые порядки» [44].
С южного направления на Белорусском фронте в эти дни наносили удары по мехколоннам и немецким танкам авиаполки 48-й и 35-й авиадивизий дальнего действия 2-го дальнебомбардировочного корпуса. 220-й ДБАП 48-й ДБАД, вылетевший 26 июня 1941 года на боевое задание по маршруту Курск-Вильно-Ошмяны, несмотря на обстрелы в районе цели немецких зениток, а на обратном пути зенитной артиллерией своих войск, возвратился без потерь. Однако при посадке самолетов на своем аэродроме оказалось, что в одном из экипажей не хватает двух человек. «При посадке самолета на своем аэродроме /штурмана лейтенанта/ Яничкова и /стрелка-радиста старшего сержанта/ Курбатова не оказалось, - говорится в списке безвозвратных потерь 48-й АД.- По-видимому сбросились из самолета с парашютом во время обстрела огнем ЗА. Считать б/в пропавшими» [11]. Позже стало известно, что лейтенант Яничков попал в плен и был освобожден в 1945 году по репатриации.
Эскадрилья 221-го ДБАП 48-й АД не досчиталась в тот день двух самолетов. В свой последний полет ушли экипажи командиров звеньев лейтенанта Сергея Вострикова и младшего лейтенанта Маркуля Копчана. Об их судьбе ничего не известно.
219-й ДБАП 35-й ДБАД 27 июня получил задачу на бомбардировку механизированных колонн противника в районе Ошмяны-Жупраны-Молодечно. На выполнение боевого задания вылетело звено капитана Лукина. Вылет производился с аэродрома Озерская (Брянск). Сбросив с высоты 1700 метров бомбы на скопление танков на дороге Ошмяны-Жупраны, звено легло на обратный курс. Встреч с вражескими истребителями не было, однако на свой аэродром вернулось только два ДБ-3ф из трех. В районе Могилева звено попало в грозовые облака, самолет младшего лейтенанта Федоренко (штурман лейтенант Мартачан, стрелки-радисты Бауэр и Сучалин) загорелся и рухнул на землю. «Сведений об экипаже нет», - говорится в оперативной сводке № 10 35 АД от 30.6.1941 года [59].
Еще три ДБ-3ф 219-го ДБАП выполняли задание в районе Ошмяны-Сморгонь. Отбомбившись в 16.05 по колонне противника, на обратном пути под Минском экипажи были обстреляны своей зенитной артиллерией. Был подбит и пошел на снижение бомбардировщик командира эскадрильи капитана Василия Клименко. Получив тяжелое ранение в правую руку и бедро, сквозное пулевое ранение ноги, истекая кровью командир привел самолет на свой аэродром, чем спас жизнь себе и экипажу. За этот подвиг Василий Клименко удостоился ордена Красного Знамени [54].
Недоукомплектованный 223-й ДБАП, базировавшийся на аэродроме Карачев (восточнее Брянска) и имевший всего 6 самолетов ДБ-3ф, в 15.42 тремя самолетами вылетел на уничтожение танковых групп в районе Ошмяны-Молодечно [48, л. 9]. Пилотировали самолеты опытные летчики: майор Логинов – ведущий, ведомые старший лейтенант Оржеховский и капитан Святов. Однако по истечении расчетного времени ни один экипаж на свой аэродром не вернулся.
Вскоре командование авиаполка внесло не вернувшихся летчиков в списки без вести пропавших. Но неожиданно в июле 1941 года объявился майор Логинов. Он рассказал о воздушном бое с немецкими истребителями и о гибели своего экипажа под Радошковичами.
Из автобиографии Логинова Петра Лаврентьевича:
«22 июня 1941 г. я был направлен заместителем командира 223 дбап, куда и прибыл 26.6.41 г. в г. Карачев...
При выполнении боевого задания на самолете Ил-4 27.6.1941 я был сбит истребителем противника на временно занятой территории немецкими фашистами в районе местечка Красное (Западная Белоруссия). Я спасся на парашюте, имел легкое ранение левой ноги. На занятой территории находился с 27 июня 1941 г. по 9 июля1941 г. К своим войскам вышел в районе местечка Копысь на Днепре 9 июля 1941 г. С целью более безопасного продвижения к своим войскам я переоделся в гражданское платье в д. Мозоли у крестьянина Мороз. Документов при мне кроме партбилета никаких не было, а партбилет мной был уничтожен путем сожжения …
Имею награды – орден Красной Звезды в 1943, орден Красного Знамени в 1945, в 1949, медали…» (ЦАМО РФ. Личное дело № 7789).
А вот как об этом воздушном бое рассказывает очевидец тех событий, житель деревни Плебань Радошковичского района Евгений Владимирович Соснович: «Когда началась война и немецкие колонны двинулись на Минск, мне было всего четыре года. Но тот день запомнился до мелочей. Мы играли с сестрой на улице, когда мама вышла из дома, достала из колодца молоко и позвала нас обедать. Отец пас в поле коня, помню, я все смотрел туда и волновался: в небе кружили три самолета. Двое поменьше атаковали большой, тот отчаянно отбивался… Только мы сели за стол, как раздался страшный удар, стены в хате содрогнулись, стекла в окнах повылетали, начался пожар. Мама схватила нас и бросилась на улицу. Здесь мы увидели, что сарай лежит на боку. Его, как пушинку, перевернуло взрывной волной. Здесь только я заметил, что моя майка вся в крови: осколки стекла сильно посекли лицо.
Позже от военкома я узнал, что у нас на огороде лежит советский бомбардировщик. Еще в воздухе троих членов экипажа расстреляли из пулеметов «мессершмиты», а раненый командир успел выпрыгнуть с парашютом и остался жив. Оказалось, летчика укрыли от немцев наши соседи Бровко: их дом стоял возле леса, на горочке». Летчика звали Петя [25].
А вслед за Логиновым возвратились в часть капитан Святов и старший лейтенант Оржеховский. В своем боевом донесении Святов доложил о результатах боевого вылета и рассказал о судьбе своего экипажа.
«Боевое донесение командиру 223 дбап от командира аэ капитана Святова
Доношу, что 27.6.41 звено ДБ-3ф в составе ведущего зам. командира АП майора Логинова, левого ведомого ст. лейтенанта тов. Оржеховского и правого ведомого меня (капитана Святова) вылетело на боевое задание в район Минск, Молодечно с целью уничтожить мотомехколонну противника. Шли на Н=2000 м. За Минском я увидел мотомехколонну, двигавшуюся от Радошковичи. Пройдя дальше Радошковичи, звено было обстреляно зенитно-артиллерийским огнем. Поняв, что это войска противника, ведущий с прямым разворотом пошел назад с расчетом выйти на боевой курс для бомбометания с Н=1000 м. В это время на наше звено налетело 9 истребителей типа Ме-109, истребители открыли огонь сначала по левому ведомому, затем по ведущему и мне. С левого ведомого самолета, как говорил потом стрелок-радист, кто-то выпрыгнул на парашюте. Стремясь сохранить свое место в строю, я заметил, как радист ведущей машины исчез в фюзеляже, а пулемет поднялся стволом кверху. Вскоре замолчали мои стрелки. … Глядя на машину командира, я увидел у него в люках какие-то вспышки огня, и тут же увидел, что правое крыло моего самолета, ближе к фюзеляжу, горит. Высота уже была метров 500. Я крикнул летнабу «Бросай бомбы!» и пошел к земле. Машина … перестала слушаться руля поворота, я выключил зажигание и на скорости около 200 км/ч машина без шасси врезалась в начало леса. Пройдя по земле 5-8 м, остановилась. Ф-1* до самой кабины пилота был снят и штурман лейтенант Енютин убит.
* — носовая часть фюзеляжа с кабиной штурмана.
Открыв … с большим трудом на 1/3 фонаря, я выбрался из кабины. Истребитель сделал 2-3 захода, давая очередь по горящему самолету. Я отбежал в кусты. Оставаться у самолета опасно – боялся, что взорвется. Подползши к машине, я увидел стрелков: Мартынова и Алипова, лежавших метрах в 4-5 от машины. Оттащив их в кусты, я сделал им вторую перевязку (первую они сделали в воздухе). Оба были тяжело ранены: у тов. Мартынова прострелен насквозь правый бок, правая нога около ступни в двух местах и мякоть между большим и указательным пальцами правой руки. У тов. Алипова сквозное ранение осколком снаряда под подбородком и выбита часть нижних зубов, перебита осколком правая нога выше колена. Когда перестали рваться патроны, я подошел к самолету. От самолета осталось несгоревшим левое крыло и хвостовое оперение. Времени было часов 18-19 … Я пошел на разведку.
На хуторе, в ¼ км от самолета, узнал, что немцы находятся в деревне в 2-3 км от поселка в местечке Радошковичи и двигаются на Минск уже с утра. Оказать какую-либо помощь крестьянин мне не мог, дал воды и квасу, затем его жена принесла еды, перевязочного материала. … с ним разрезал один парашют для бинтов. Выменял у него кожаное пальто и жилет, пиджак и фуражку. Когда стемнело, перетащил стрелков по очереди в соседний лес через поле, причем, Мартынов с моей помощью мог передвигаться. До утра пролежали в лесу. Алипов часто впадал в забытье. В полдень я пошел на хутор, полностью переоделся в крестьянское пальто, взял ребятам хлеба и молока. Крестьянин, некий Янушкевич, сам и его жена сказали, что сегодня в местечке видели, как немцы делали перевязки нашим красноармейцам и отправили в больницу. Посоветовали мне вынести ребят к дороге, а они сообщат. Не видя выхода, я так и сделал. Через час после переноски к дороге, Алипов тихо умер, а Мартынов с помощью крестьянина пошел в деревню. Сообщить о дальнейшей его судьбе не могу…
Спрятал в лесу оружие, сжег партбилет, переночевал на хуторе, снабженный едой и напутствиями – говорить, что иду из заключения, 29.06 утром я пошел на восточную Белоруссию. … Через 6-8 км узнал, что немцы дальше не пускают. Переждав у этой деревни (д. Гуя) с утра с группой 4 человека вышел на дорогу Радошковичи-Минск и к вечеру 30.6 пришел в Минск (немцы пришли в Минск 29.6).
… этот и последующие этапы пришлось идти по краю дороги, рядом с немецкими войсками под видом идущего с принудработ, вечером и ночью идти нельзя, загоняют в деревни.
… считаю необходимым отметить, что немцы вошли в Минск, а наши ДОТЫ у Заславля били еще двое суток. Как в Минске, так и в других пунктах немцы взламывали магазины, склады и предлагали населению брать. Тащили, сколько можно было унести. …
В колхозе /немцы/ брали свинью, теленка, овцу, тут же резали и увозили. Яйца, молоко и сало просили, заставляя перед тем как взять съестное, пробовать. Кур и гусей просто ловили на улицах ни у кого не спрашивая. К этому времени (9-10.7) у меня был профбилет на имя Короткевича с печатью Оршанского профсоюза…
…12.7 по железной дороге (как только затихла перестрелка) и левее по деревням я пришел в Оршу к коменданту города. 13.7 явился к коменданту ст. Смоленск.
…17.7 приехал в Карачев» [50].
Из двенадцати человек в живых осталось только четверо: майор Логинов, капитан Святов, старший лейтенант Оржеховский и воздушный стрелок младший сержант Иван Пузиков, наш земляк, уроженец Полоцкого района деревни Барсуки. Он упал с горящим самолетом в 7-10 километрах восточнее Молодечно, но остался жив. Попал в партизанский отряд, в октябре 1942 года был призван из партизанского отряда в Красную Армию и пропал без вести в сентябре 1944 года. Погибшие члены экипажей похоронены в поселке Радошковичи.
После тяжелых, кровопролитных боев с превосходящими силами врага вечером 28 июня 1941 года советские войска оставили Минск. В 17.00 танки Гудериана ворвались на южные окраины города.
Из-за отсутствия свежих данных об обстановке на Западном фронте 28 июня 1941 года боевые действия 212-го авиаполка были перенесены на вторую половину дня. Командир полка Голованов, воспользовавшись передышкой, распорядился собрать личный состав для разбора боевых вылетов. «Не успел командир закончить свое выступление, как прибежал посыльный и подал ему телефонограмму, - вспоминает Николай Богданов. - Прочитав ее, Голованов сказал:
— Танковые соединения Гудериана прорвались к Бобруйску, захватили его и начали форсировать Березину. Нам приказано немедленно...
Через час десять звеньев — тридцать машин — поднялись в воздух и взяли курс на запад, в район города Бобруйска, чтобы нанести бомбовый удар по танковым и мотомеханизированным войскам противника и по переправам через Березину. Несколько одиночных самолетов улетели на разведку.
На большей части маршрута и в районе Бобруйска нас встретили ливни и грозы. Из-за сильной болтанки и плохой видимости полет в строю звена стал невозможным, перешли на полет одиночными самолетами.
У Бобруйска и на переправах противник оказал нам сильное сопротивление. Зенитная артиллерия всех калибров вела непрерывный заградительный огонь. Почти все командиры кораблей, умело маскируясь облаками, пролетали на некотором удалении в стороне от Бобруйска, разворачивались и с запада внезапно появлялись над переправами и войсками противника, с ходу бомбили из-под облаков — и снова уходили в облака. Так же действовал и наш экипаж» [3, с. 18-19].
К исходу дня 28 июня в 212-м полку из 72 самолетов осталось только 14, способных выполнять боевые задания. Остальные были сбиты или требовали ремонта [8, с. 59]. Весь следующий день лил дождь. Пользуясь нелетной погодой, техники и вооруженцы с рассвета до вечерних сумерек устанавливали на самолетах в хвостовом отсеке фюзеляжа пулеметы ШКАС, летный состав помогал им в этой работе.
Группе экипажей 1-го ТБАП 28 июня было приказано вылететь на аэродром Зябровка близ Гомеля, загрузить бочки с горючим и выбросить их на парашютах в тыл противника для окруженных танковых частей Красной Армии. Однако посадку в Зябровке успели произвести лишь шесть самолетов, и на них сразу же обрушился бомбовый удар с самолетов противника. Один ТБ-3 был сожжен, два получили серьезные повреждения. Остальные три сумели взлететь и возвратились на аэродром Шайковка [6, с. 28]. В этой операции несколько человек получили ранения, а тяжело раненый лейтенант Виктор Омельченко и воздушный стрелок старший сержант Иван Белоусов погибли. Белоусова похоронили в селе Зябровка Гомельской области.
А на следующий день уже 34 тяжелых бомбардировщика по приказу командования вылетели на аэродром Тумановка близ Могилева для выполнения аналогичного задания – доставить бочки с горючим окруженному танковому корпусу под Новогрудком, оказавшемуся далеко в тылу врага. Выполнять задание надо было днем. «Первым взлетел экипаж лейтенанта Ключникова (штурман Вашуркин, летчик Малышев, радист Алексей Мерзляков, стрелок Яков Гандусов), - вспоминал позже в своей книге «ТБ-3 вступают в бой» участник тех событий Евгений Сергеевич Щапов. - Но успел взлететь только один самолет. Уже готов был взлететь следующий, но, к счастью, все вылеты отменили» [6, с.28.]
Экипаж старшего лейтенанта Ключникова вылетел на спецзадание в район Новогрудка днем 30 июня. Штурман отряда лейтенант Вениамин Вашуркин привел корабль точно в цель. Задание было выполнено, но на обратном пути недалеко от места выброски бочек с горючим краснозвездный самолет был сбит немецкими зенитчиками. Летчикам удалось посадить горящую машину. Фашисты открыли по ним огонь. Сняв пулеметы с турелей, стрелки прикрыли отход товарищей и ценой своей жизни спасли командира и других членов экипажа. Более двух недель пробирались летчики по вражьим тылам. Вязли в белорусских трясинах, по пояс проваливаясь в липкую болотную воду. Выручил старик-колхозник, помог достать гражданскую одежду, указал путь. Шли от деревни до деревни, обходя немецкие посты. И вот настал день, когда они усталые, с опухшими ногами, добрались до своих. А вскоре о подвиге экипажа написала газета «Сталинский сокол» [24]. Командир корабля Владимир Ключников и штурман Вениамин Вашуркин были представлены командованием полка к правительственным наградам.
29 июня 1941 года начальник авиаотдела Генерального штаба Красной Армии полковник Вакуленко по телефону поставил командирам 1-го и 3-го авиакорпусов ДБА следующие задачи:
«1. Нанести удар по группе германских танков, что юго-западнее Двинска.
2. Уничтожать германский мотомехкорпус в районе Молодечно, Родошковичи, Раков (сидят без горючего). С виленского направления к этому корпусу на помощь прорывается мотомехгруппа противника. Задача – не допустить.
3. Из района Крустпилс мотомехгруппа немцев пытается обойти Двинск. Произвести разведку и нанести по ней удар.
Необходимо предварительно связаться с командованием Западного фронта и согласовать с ним свои действия. Силы не распылять, а постараться дать удары помощней» [62].
К этой же задаче был привлечен и 2-й авиакорпус. Звенья 220-го и 221-го ДБАП 48 АД с аэродромов Курск и Щигры одно за другим вылетели на бомбометание мотомеханизированных и танковых колонн в район Вильно-Ошмяны. Экипаж майора Равко в 17.20 29 июня произвел бомбардирование отдельных групп моточастей на северной окраине Вильно. В районе цели летчиков встретил шквальный огонь зенитной артиллерии, а в небе атаковали истребители противника. «Во время обстрела ЗА и воздушного боя с истребителями /бомбардировщик/ скрылся за облаками. В дальнейшем произвел вынужденную посадку в д. Камень 50 км южнее Полоцк, - говорится в оперативной сводке полка. - Причина вынужденной посадки, состояние матчасти экипажа неизвестно» (Оперативная сводка № 14 штаба 48 АД Курск 8.00 2.7.1941 г.) [68, л. 2].
Не вернулись, пропали без вести и два экипажа 220-го авиаполка дальнего действия: командира эскадрильи капитана Ивана Бобровского и заместителя командира эскадрильи старшего лейтенанта Ивана Смольникова. Прорываться к цели бомбардировщикам пришлось сквозь плотный заградительный огонь немецких зениток. Самолет капитана Бобровского загорелся от попадания снаряда и летчику пришлось сажать объятую пламенем машину на территории, занятой противником. Капитан Бобровский и штурман экипажа старший лейтенант Георгий Андреев покинули горящий самолет, но были захвачены в плен. Им удалось бежать. Впоследствии Бобровский примкнул к партизанскому отряду «Непобедимый» (командир Кусков Т.И.), действовавшему в Минской области, и возглавил отделение разведки отряда. Награжден орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги». Георгий Андреев вступил в ряды партизан бригады «Чекист», был назначен секретарем партийного бюро бригады. О судьбе стрелков-радистов лейтенанта Василий Лоскутова и младшего сержанта Петра Краснова известий нет.
Из экипажа старшего лейтенанта Ивана Смольникова удалось спастись только ему. Он также был захвачен в плен и провел всю войну в концлагере. В 1945 году был освобожден советскими войсками.
Звено капитана Веселова из 221-го ДБАП при штурмовке вражеских танков, бронемашин и грузовиков на бреющем полете обстреляло колонну в 15-20 километрах северо-западнее Молодечно. При выходе из атаки на бомбардировщики напали истребители противника. Первым в воздушном бою над деревней Черченово (севернее Молодечно) был подбит самолет младшего лейтенанта Смирнова. Стрелки-радисты младшие сержанты Михаил Аношков и Иван Волошин были убиты во время боя. Евгений Смирнов и штурман Михаил Паничкин, будущий Герой Советского Союза, покинули горящий бомбардировщик на парашютах. Они остались живы, но их пути на этом разошлись. Паничкин уже 5 июля возвратился в свою часть, а раненый командир экипажа был захвачен фашистами в плен. Оправившись от ранения, Смирнов бежал из плена, с неимоверным трудом перешел линию фронта, добрался до своих, но в 1942 году по подозрению в шпионаже был арестован НКВД и расстрелян [ЦАМО РФ. Ф.520. Оп. 761267. Д.7. Л.37].
Второй жертвой истребителей стал ведущий самолет командира эскадрильи капитана Веселова. Из четырех членов экипажа удалось спастись только штурману капитану Алексею Астахову. Прыгнув из горящего самолета на парашюте, он благополучно приземлился, но тут же был окружен фашистами и взят в плен. Освобожден в 1945 году по репатриации. Погибшие члены экипажа капитан Веселов, младшие сержанты Василий Старосельский и Григорий Волохов похоронены в братской могиле в д. Сычевичи Радошковичского сельсовета. Большую роль в увековечении их имен сыграл Радошковичский поисковый отряд «Долг», руководил которым в конце 1980-начале 1990 годов Вячеслав Бриштен.
Третий экипаж 221-го авиаполка дальних бомбардировщиков был сбит в воздушном бою возле деревни Каменец Роговского сельсовета под Минском. Штурман экипажа старший политрук Афанасий Дворник и стрелок-радист старший сержант Сергей Зуев погибли, летчик старший лейтенант Владимир Сашихин и воздушный стрелок младший сержант Дмитрий Янов спаслись, покинув горящий самолет на парашютах. Сашихин, получивший в бою легкое ранение в руку и голову, вскоре вернулся в часть. Он прошел всю войну, дослужился до капитана, был награжден орденом Отечественной войны 2 степени. А в 1977 году приехал на место гибели своих боевых товарищей, чтобы отдать дань памяти их мужеству и верности Отчизне. Об этом писала газета «Мiнская праўда». Здесь же приводится и интервью самого В. Сашихина, в котором он рассказывает о том памятном воздушном бое.
«На выполнение задания в районе Вильно-Ошмяны вылетело звено самых опытных экипажей полка, – вспоминал он. – Ведущим был сам командир полка, с ним летели командиры 2-й и 3-й эскадрилий (очевидно, память подвела Владимира Сашихина, в звене летели экипажи командира эскадрильи Веселова, командира звена Смирнова и экипаж самого Сашихина – Г.А.). Вышли на цель и отбомбились точно по цели. За Молодечно, возле Радошковичей, заметили еще одну вражескую колонну, и я решил атаковать ее. Боезапаса уже не оставалось, но были еще патроны во всех шести пулеметах. Ударили по колонне... Тут заговорили вражеские зенитки, штурман Дворник был убит, самолет загорелся. Тут нас взяли в клещи вражеские истребители. Патронов уже не было. Я дал команду покинуть самолет. Приземлился на окраине д. Латыговка...» [Мiнская праўда. – 1977. -№ 167-172].
Владимиру Сашихину повезло, ему помогли добраться до своих отступающие красноармейцы, а тяжелораненого стрелка Дмитрия Янова (были перебиты ноги) подобрал житель деревни Каменец Кондрат Алгалевич и спрятал его у себя. Сначала пытался подлечить летчика сам, а потом переодел в гражданскую одежду и отвез в соседнее село в больницу. Немного окрепнув, Дмитрий связался с минским подпольем стал связным. Но нашелся предатель, который выдал его. Янова арестовали и отправили в немецкий концлагерь, откуда после нескольких попыток ему удалось бежать. Заканчивал войну Дмитрий Янов в пехоте.
100-й ДБАП 35-й АД 29 июня выполнял задание в районе Вильно-Ораны. На бомбардировки мотомехчастей противника вылетело 13 экипажей, однако 5 экипажей из-за сложных метеоусловий задание не выполнили. Вылет обошелся без потерь.
219-й ДБАП той же 35-й АД получил задачу произвести бомбардировку немецких самолетов на аэродроме Вильно и мотомехчастей в районе Вильно-Ораны. На боевое задание вылетело 12 экипажей, но на свой аэродром вернулось только 9. Пропали без вести экипажи командира эскадрильи старшего лейтенанта Льва Селиверстова (штурман уроженец Минской области села Колпино старший лейтенант Павел Гриб), лейтенантов Ивана Куфаева и М.С. Докторова. Как следует из паспорта воинского захоронения, экипаж Докторова похоронен в братской могиле в п. Немунеле Радвилишкис, ул. Биржу, кладбище советских воинов в Биржайском районе Литвы. Можно предположить, что и другие два экипажа также были сбиты на территории Литвы.
Галина Анискевич
Продолжение следует.
Боевые действия дальней авиации в июне-июле 1941 года на Западном фронте. Часть 3.
| 
