«Дембель» воздушного стрелка происходил по известной схеме «чемодан – вокзал – дом». Впрочем, «дембельского чемодана», как раз-то и, не было: в руках были лишь процитированная выше грамота и пачка последних (не дай бог, крайних!) полученных писем.

   Зато «дембельский поезд» «Киев – Москва» удался на славу: из военнослужащих воздушный стрелок оказался в вагоне единственным дембелем и, грамотно оценив ситуацию, привычно принял на себя команду над остальными, возвращавшимися из отпусков с родной Киевщины на службу в Подмосковье. «Отпускные чемоданы» тех были до верху набиты «дарами природы» щедрой украинской земли и столь же залиты «побочным продуктом зернового хозяйства», а попросту – украинским самогоном. Поэтому вагон стал «гудеть», ещё не выехав за пределы «матери городов русских», которой по древним летописям, как вспомнил дембель (на гражданке - студент-историк), считался стольный град Киев. Пили за дембеля, за его дембель, за дембель тех, кому он ещё предстоит («Дембель неизбежен как восход солнца, как крах мирового империализма…», - орали отпускники, но выпили только после ритуального добавления старшего: «…но пока существует мировой империализм, дембель в опасности!» - авторитетно закончил этот тост дембель), за всё, что угодно, пока, наконец, не успокоились, когда дембель провозгласил очередной тост: «За тех, кто на днях погиб в Атлантическом океане! Пьём, не чокаясь и СТОЯ!!!»… Увы, сие «гудение» солдат понравилось далеко не всем гражданским пассажирам вагона (и не только этого, но почему-то и соседних с ним, куда в поисках обязательных после возлияния «неземных страстей» отправился кое-кто из отпускников), и уже на ближайшей крупной станции с вокзала к поезду его начальником по радио был заблаговременно вызван военный патруль. «Бой у Конотопа» завершился полным поражением «незваных гостей»: отпускники, руководимые дембелем, не только не дали патрулю подняться в вагон с низкой станционной платформы, но и справились у себя в тылу с «пятой колонной» в лице поездной бригады проводников. Уползая в свои «шкафы-купе», те пообещали вызвать комендантский патруль на Киевском вокзале Москвы.

   Своё обещание на следующее утро они сдержали, но дембеля в родном городе встречали на платформе Киевского вокзала не только традиционно ненавистные (с чего бы это, а?) всем «служивым» патрульные «краснопогонники», но и любимые мама и её брат (он же любимый дядя дембеля, во многом заменявший ему отца). Мама предусмотрительно пришла на вокзал с тёплой осенней курткой, в результате надёжно прикрывшей от «уставных» взглядов патрулей «дембельскую парадку». Дядя же просто пришёл на вокзал в своей повседневной форме, на погонах которой количество звёзд (а главное – их размеры!) явно превалировали над таковыми у всех начальников патрулей вокзала вместе взятых, но широким жестом отклонил их «козыряние» и «по-неуставному» широко обнял шагнувшего ему навстречу из вагона своего любимого племянника.. Распрощавшись со всеми своими невольными попутчиками, дембель гордо отказался от предложения близких взять такси до дома, и со словами – «Начинаю нормальную гражданскую жизнь! Я же студент всё-таки – какое такси с моей-то стипендией?» - направился в метро.

   Вечером дома состоялась торжественная встреча «из армии», на которую после занятий прибежала-таки та девушка (эх, видать это мама всё-таки Надьке позвонила!), которая провожала его в армию и ждала его все эти два года, но которая была абсолютно не нужна ему ни тогда, ни сейчас, ни вообще (а та, которая БЫЛА НУЖНА и писала письма, так и не дождалась… всего полгода… - обычная, впрочем, «армейская» история…). За столом «главным рассказчиком» вспоминалось «о службе ратной» всё, но аккуратно - так, чтобы не тревожить мамино воображение. На заботливый её вопрос: «Ну, а на самолётах-то своих ты, надеюсь, не летал?» было сказано успокоительное: «Ну что ты, мам, я же простым механиком на аэродроме работал, ты же знаешь…». На самом деле за этой фразой были катастрофа в первом в жизни боевом вылёте, полёты по всему Советскому Союзу, боевые вылеты в Афганистан, транспортные рейсы в Чернобыль, прыжки с парашютом и прочие вещи, о которых маме, наконец-то дождавшейся своего сына из армии живым и почти (после той катастрофы) невредимым, знать было просто не нужно… Наступала гражданская, то есть нормальная человеческая жизнь, в которой, казалось, уже никогда не будет места вчерашнему «крайнему» полёту… Ан нет, вспомнился вот он сегодня… Вот и «написалось» всё как было… Или – как вспомнилось… Всё-таки «крайний полёт» не забывается – как последняя встреча, последнее свидание…

P.S. А с братом он так никогда больше и не увидится… Его не было на той подводной лодке, которой они летели на помощь и к которой они так и не успели… Брат погибнет позже, «при невыясненных обстоятельствах»: его безжизненное тело обнаружат утром плавающим в воде у борта своей подводной лодки в своей родной базе. По «необъяснимому совпадению» это произойдёт на следующий день после того, как брата бросит горячо любимая им молодая жена с маленьким сыном на руках… Но это будет уже в самый разгар «перестройки», и дело тихо «закроют»… А в день «крайнего» для своего далёкого брата- воздушного стрелка по прозвищу «Студент» полёта тот лейтенант-подводник будет ещё жив…