…Воскресного дня 22 июня молодые летчики Белорусской авиагруппы ГВФ ожидали с нетерпением. Секретарь парторганизации – старший инженер А. Акимов – накануне сделал пометку в календаре: «Идем на МХАТ». Тогда Минск жил приездом на гастроли прославленного московского академического театра... В тот день еще одно событие обещало подарить минчанам большой праздник: предстояло торжественное открытие Комсомольского озера, созданного трудом молодежи на субботниках.
С самого утра, еще до привычного построения эскадрильи, в пилотской было многолюдно. Летчики привычно ожидали разрешений на вылет с почтой. Здесь же находились экипажи санитарных и пассажирских самолетов. Однако полеты по какой-то причине были на время запрещены. Причины никто не знал…
«Вскоре из штаба ПВО округа поступил приказ подготовить десять бортов с опытными летчиками, – вспоминал в своем письме А. Акимов. – Остальным рекомендовали в полдень слушать радиоприемники. Будет передано важное правительственное сообщение».
Но вскоре, перед вылетами, до летчиков дошло известие, что фашисты бомбят приграничные города Белосток, Барановичи, Брест. Сознание противилось принимать эти слухи. В войну не хотелось верить: над головой такое чистое, безмятежное небо, ярко светит солнце…
«Вскоре экипажи были готовы к вылетам, – пишет дальше А. Акимов. – Всех фамилий летчиков, к сожалению, не помню, но знаю, что в числе первых были Н.И. Егоров, В.И. Бугримович, В.И. Зубков, П.И. Никишов, В.А. Ярошевич, И.И. Ерастов. В 10 часов утра 22 июня они отправились на выполнение первых боевых заданий командования...» Десятка самолетов По-2 поднялась с летного поля Минского аэродрома. Молчаливыми взглядами провожали их товарищи, которые оставались на базе. Долго смотрели вслед, пока точки не растаяли в синеве. Все знали, что невооруженные, практически беззащитные бипланы ушли навстречу фашистской армаде группы «Центр». Вели самолеты десять парней – пилотов гражданской авиации, у которых в том полете не было даже личного оружия.
Чувство страха перед смертельной опасностью естественно для каждого человека. Это, не кривя душой, признают и герои. Что же двигало теми десятью летчиками ГВФ? Вблизи государственной границы уже шли ожесточенные бои, над головами шныряли «юнкерсы» со свастикой, а внизу ползли фашистские танки. Из числа той первой десятки летчиков еще никто не знал о подвиге героев Брестской цитадели, не знал, что где-то рядом, в том же небе, громил врага экипаж Николая Гастелло, в мирном тылу подросток Саша Матросов еще только примерял фуражку ученика ФЗО – мирные летчики не дрогнув вели свои легкомоторные бипланы навстречу врагу, на помощь красноармейцам. Ветераны вспоминают, как В. Ярошевич и Н. Егоров в момент боя неподалеку от Гродно приземлились на своих «небесных тихоходах» прямо на поле. Выгрузили медикаменты, приняли раненых и взлетели на виду у врага.
На смену мирной работе в небе Беларуси летчики ГВФ приняли «на свои крылья» новые заботы, небывалую работу: эвакуацию раненых, доставку боевых распоряжений командования, полеты с офицерами связи, воздушную разведку и поиск частей Красной армии. В те же дни был открыт горький счет потерь боевых товарищей. «24 июня не возвратились из полетов несколько наших ребят, – пишет бывший заместитель командира Минского авиаотряда по летной работе Яков Бибиков, который в основном руководил действиями экипажей в те суровые дни. – Это были пилоты Панюшкин, Головнев, Гришаев, Иванов. Как потом выяснилось, Гришаев был ранен и после госпиталя вернулся к нам. Иванова многие товарищи, как и я, считали погибшим, но через 30 с лишним лет он прибыл на встречу однополчан».
Петр Алексеевич Иванов последние годы жизни пребывал в городе Иваново. Недавно его не стало, но хранится его письмо с рассказом о последнем полете.
«...24 июня я получил приказ вылететь в район города Лиды с военным представителем довольно высокого ранга. У него было два ромба в петлицах. Предстояло разыскать штаб крупного соединения. Район поиска предполагался обширный – от Лиды до Барановичей. Задание я получил от армейского капитана, а выпускал в полет меня старший инженер Александр Акимов. В том полете я был атакован немецким самолетом, будто специально поджидавшим нас. Долго он охотился, продырявил правую плоскость, но я все-таки ушел. Довелось «брить» верхушки кустарника. Как удалось выскользнуть, до сих пор удивляюсь. Очевидно, здесь мне повезло. Но затем над Неманом нас обстреляли. Били с правого берега из-под моста. Я получил сквозное пулевое ранение в грудь. Пуля прошила легкое, повредила диафрагму. Я стал задыхаться. Мой пассажир остался невредим, и он, наверное, поддержал меня, так как в течение сорока минут я продолжал полет и поиск. Кружилась голова, не хватало воздуха, и высота была малой... Потом все-таки мы нашли своих. Теряя сознание, я посадил самолет в мелкий кустарник на берегу реки. В конце пробега машина скапотировала, но мы не пострадали. Мне быстро оказали медицинскую помощь. По приказу того же командира на меня был составлен наградной лист на орден Боевого Красного Знамени. Я тогда указал адрес не Белорусской авиагруппы, а Главного управления ГВФ в Москве на ул. Разина, 9. Почему я так сделал, до сих пор не пойму. В общем, с той наградой я так и не встретился...»
28 июня огненный вал подкатился к Минску, и клинья фашистских танков обошли город. Над аэродромом и самолетами нависла опасность. К этому времени Белорусская авиагруппа уже несколько раз меняла места расположения. В тот день самолеты стояли на аэродроме ОСОАВИАХИМа, у деревни Боровое. Нужно было спасать авиационную технику. Тогда же поступил приказ срочно перелететь в Борисов, на правый берег Березины. Летчики уточняли координаты и поспешно взлетали – из-за ближнего леса все отчетливее доносился нарастающий лязг гусениц. Но волна тревоги, захлестнувшая аэродром, не вызвала паники. Минуты смертельных испытаний побуждали к действию, экстремальность событий шлифовала характеры.
«В том перелете было повреждено десять наших бортов, – вспоминает А. Акимов, – и несколько пилотов получили ранения. Но всеми овладели бескрайняя гордость и радость за каждый экипаж. Особенно здорово проявил себя старший техник Костя Сазонов. Помнится, когда к аэродрому подходили фашистские танки, мы с Бугримовичем были еще на поле: решили проследить за взлетом всех своих экипажей. Вырулили на взлетную полосу, когда к старту подкатил последний самолет С-2 В. Ярошевича. Я обратил внимание, что его машина почему-то остановилась, но мотор продолжал работать на малых оборотах. Было заметно какое-то движение двух-трех человек у кабины. Это происходило в трехстах метрах от нас, и мы не смогли рассмотреть подробности. Но все прояснилось позже в Борисове. С-2 Ярошевича взревел мотором и пошел на взлет, а мы – следом.
Спустя время в Борисове мы встречали экипажи. Тогда же все обратили внимание на непривычно неуклюжую посадку нашего учебного самолета По-2. В кабинке сидел человек в кепке, без летных очков. Он не был похож ни на одного из наших пилотов. Когда машина остановилась, велико было всеобщее удивление, когда вниз спрыгнул наш старший техник Константин Сазонов. За его спиной сидел красноармеец с винтовкой и глубоко натянутой пилоткой».
Как позже рассказывали Ярошевич и Сазонов, перед стартом к самолету подбежал капитан со своей женой, которая была в положении, и стал просить взять ее на борт. Но каким образом, если машина двухместная?.. Тогда Костя Сазонов, не раздумывая, вылез из кабинки и уступил место. Потом, не теряя времени, он бросился к стоянкам самолетов аэроклуба, где накануне присмотрел вполне исправный учебный. Опробовал мотор, взял с собой стрелка охраны и благополучно прилетел в Борисов.
Из воспоминаний Я.И. Бибикова: «Помню, все обступили самолет, на котором прилетел Сазонов, и весело подтрунивают над ним. А его пассажир, вылезая из кабины, побледнел и спрашивает Костю: «Разве вы не летчик?..» На что тот с улыбкой ответил, мол, теперь обязательно им буду...»
Так и случилось. Костя Сазонов отучился на ускоренных пилотских курсах и вернулся в строй пилотом 62-го гвардейского полка ГВФ, где воевали его боевые друзья, которых народные мстители брянских и белорусских лесов называли партизанскими летчиками… Впереди у авиаторов Белорусской авиагруппы была еще вся война. На своих тихоходных самолетах По-2 они не соперничали с вражескими истребителями, не пикировали на дальние цели. Они усердно и порой незаметно выполняли трудную и очень важную боевую работу в грозном небе. Во имя мира на земле.
Николай ИНИН
