Главная | Рябцев | Регистрация | Вход
Меню сайта
Мы в Контакте
Наш канал в YouTube
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Форма входа
Календарь
«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Друзья сайта
Сайт Авиационной Истории
Беларусские крылья
SkyFlex Interactive - Русский авиамодельный сайт Щучин - город авиаторов

МЕМОРИАЛЬНАЯ ДОСКА РЯБЦЕВУ ПЕТРУ СЕРГЕЕВИЧУ
 

Мемориальная доска Петру Сергеевичу Рябцеву установлена в микрорайоне Дубровка города Бреста на улице лейтенанта Рябцева.

Петр Сергеевич Рябцев родился в 1915 году. После окончания 7 классов неполной средней школы и школы ФЗУ работал электромонтёром. С отличием окончил военную авиационную школу лётчиков. Служил в Западном особом военном округе.

Командир звена 123-го истребительного авиационного полка (10-я смешанная авиационная дивизия, ВВС 4-й армии, Западный особый военный округ) лейтенант Рябцев 22 июня 1941 года около 10 часов утра в составе четвёрки истребителей И-153 над Брестской крепостью вступил в бой с 8 истребителями Me-109. Израсходовав весь боезапас, Рябцев таранным ударом сбил самолет противника. Приземлился на парашюте.

Погиб 31 июля 1941 года в бою над аэродромом Едрово под Ленинградом. 6 мая 1965 года награждён орденом Отечественной войны 1 степени (посмертно).
 
 
Фото: Иван Чайчиц         
 
В память о подвиге Петра Сергеевича Рябцева в 2023 году на улице лейтенанта Рябцева установили макет самолета И-153.



Отрывок из книги Сергея Сергеевича Смирнова «Брестская крепость»
ТАРАН НАД БРЕСТОМ

Занимаясь розысками защитников Брестской крепости, встречаясь с участниками этой обороны, я столкнулся с любопытной историей, которая дотоле оставалась неизвестной и не была внесена в хронику Великой Отечественной войны.
Осенью 1954 года, когда я встретился в Ереване с Самвелом Матевосяном, он рассказал о воздушном бое, происходившем над Брестом в первый день войны, 22 июня 1941 года.
Это было около 10 часов утра, когда крепость была уже окружена и вела тяжелый бой. Отбивая атаки немецкой пехоты в крепостном дворе, Матевосян и его товарищи видели, что несколько наших истребителей - "чайки ", как тогда их называли, - ведут над Брестом бой с группой "мессершмиттов". Численное превосходство было на стороне противника, но советские летчики сражались отчаянно и сбили два или три вражеских самолета. Этот бой уже подходил к концу, как вдруг одна из наших машин устремилась навстречу "мессершмитту" и столкнулась с ним в воздухе. Охваченные пламенем, оба самолета пошли к земле и скрылись из виду.
По словам Матевосяна, подвиг неизвестного пилота глубоко взволновал защитников крепости. Все они были уверены, что герой погиб, и отважный поступок его придал им новые силы в их невероятно трудной борьбе. Позднее, когда удалось разыскать многих других героев крепости, некоторые из них тоже оказались очевидцами этого воздушного боя и полностью подтвердили историю, рассказанную Матевосяном.
До этого считалось, что первый воздушный таран в Великой Отечественной войне совершил 27 июня 1941 года летчик-комсомолец Петр Харитонов на подступах к Ленинграду, за что он был удостоен звания Героя Советского Союза. А теперь выходило, что такой же таран был сделан еще в первый день войны, даже в самые первые ее часы, над Брестом. Было бы крайне важно установить имя неизвестного летчика. Но тогда я думал, что сделать это окажется невозможным.
В первый день войны в районе Бреста шли тяжелые бои, противник продвигался в глубь нашей территории, и казалось, что в таких условиях подвиг летчика, вернее всего, остался незамеченным и тем более вряд ли зарегистрирован в документах.
К счастью, я ошибся.
Однажды я был приглашен выступить перед коллективом одного авиационного училища. Это училище имеет славную историю, и среди его питомцев - несколько десятков Героев Советского Союза.
В клубном зале собрались курсанты, преподаватели, командиры. Я рассказал им о событиях в крепости и, так как тут сидели летчики, упомянул о воздушном таране в районе Бреста, выразив сожаление, что, вероятно, имени героя летчика нам никогда не удастся узнать.
По окончании вечера в клубном фойе ко мне подошел преподаватель училища майор Захарченко.
- А ведь вы ошибаетесь, - сказал он мне, улыбаясь. - Напрасно вы думаете, что фамилия этого летчика никому не известна. Я, например, знаю ее.
Я думаю, вы поймете, с каким нетерпением я стал его расспрашивать.
Накануне войны Захарченко, тогда еще лейтенант, служил в 123-м истребительном авиационном полку, который располагался на аэродромах близ Бреста и охранял воздушные границы в этом районе. На рассвете 22 июня 1941 года летчики приняли бой против воздушных сил врага.
- Около 10 часов утра, - рассказывал майор Захарченко, - на пятом или шестом вылете наших истребителей мы все стали свидетелями воздушного тарана. Один из летчиков - как мне помнится, это был командир эскадрильи майор Степанов - израсходовал в бою свои патроны и таранил "мессершмитт". Летчик погиб, и мы похоронили его на нашем аэродроме...
Больше ничего майор Захарченко сообщить не мог. Но и этого было достаточно: его свидетельство давало надежную нить для поисков - номер части. И, вернувшись в Москву, я разыскал в военном архиве документы 123-го истребительного полка.
Там хранилась боевая история части, составленная офицерами штаба, и в ней я нашел описание воздушных боев, которые вел полк в районе Бреста. Среди скупых, лаконичных фраз полковой истории было и сообщение о первом воздушном таране. Но при этом обнаружилось, что майор Захарченко допустил две существенные ошибки - впрочем, тут нечему удивляться, ведь он рассказывал мне о событиях спустя пятнадцать лет. Во-первых, воздушный таран над Брестом совершил не майор Степанов, а лейтенант Петр Рябцев. Во-вторых, сам герой при этом таранном ударе не погиб, а спасся на парашюте.
Вот что записано в истории 123-го истребительного авиационного полка о воздушном таране над Брестом:
"22/VI - 41 г. 4 истребителя - капитан Мажаев, лейтенанты Жидов, Рябцев и Назаров - вступили в бой с Ме-109. Самолет лейтенанта Жидова был подбит и пошел на снижение. Три фашиста, видя легкую добычу, сверху стали атаковать его, но капитан Мажаев, прикрывая выход из боя лейтенанта Жидова, меткой пулеметной очередью сразил одного "мессершмитта", а второй фашист был подхвачен лейтенантом Жидовым и подожжен. В конце боя у лейтенанта Рябцева был израсходован весь боекомплект. Лейтенант Рябцев, не считаясь с опасностью для жизни, повел свой самолет на противника и таранным ударом заставил его обломками рухнуть на землю. В этом бою было сбито 3 фашистских истребителя при одной своей потере".
За этой первой записью следовали многие другие, и в них часто встречалось имя Рябцева. Как ни сухи и ни скудны были строки полковой хроники, все же они с уверенностью свидетельствовали, что Петр Рябцев был одним из самых активных и отважных летчиков своей части.
В конце июня полк был отозван с фронта в Москву и получил на вооружение новые Яки (самолеты конструкции А. С. Яковлева). Затем эскадрильям его поручили охранять воздушные подступы к Ленинграду, и Петр Рябцев оказался на аэродроме Едрово. Немецкие самолеты рвались к городу Ленина, в небе шли непрерывные бои, и молодой летчик в эти дни принял участие в десятках жарких воздушных схваток. 31 июля 1941 года Петр Сергеевич Рябцев героически погиб в бою над своим аэродромом.
Там же, в военном архиве, нашлось и личное дело лейтенанта Петра Рябцева. Вот что я узнал из него.
Петр Сергеевич Рябцев родился в 1915 году в большой рабочей семье, которая жила в заводском поселке Красный Луч в Донбассе.
Окончив семилетку, 16-летний комсомолец Петя Рябцев поступил в заводскую школу ФЗУ, а потом работал в цехе этого завода электромонтером. Когда комсомол призвал молодежь вступить в ряды Воздушного Флота, Петр Рябцев сразу же откликнулся на призыв. В 1934 году он становится курсантом авиационной школы и успешно заканчивает ее.
В аттестациях и характеристиках, которые приложены к личному делу П. С. Рябцева, о нем говорится как о патриоте, хорошем товарище, инициативном, энергичном комсомольце, как о пилоте, хорошо овладевшем своей профессией. С 1938 года Петр Рябцев - кандидат, а с 1940 года - член КПСС.
Это были лишь краткие, по-анкетному казенные сведения, но уже из них передо мной вставал образ юноши, смелого защитника Родины в годы войны. Летом 1957 года я рассказал о лейтенанте Петре Рябцеве и о его подвиге в очерке, который был напечатан "Комсомольской правдой". Я надеялся, что родные и друзья Петра Рябцева прочтут его и помогут нам узнать больше о герое. Так и случилось.
В тот день, когда был опубликован очерк, в редакцию позвонил главный инженер одной из крупных подмосковных строек Филипп Рябцев, родной брат Петра. А еще через две недели в газете появилась его статья. Это был рассказ о рабочей семье Рябцевых, вырастившей целое поколение молодых тружеников и воинов.
Глава этой семьи, Сергей Константинович Рябцев, 60 лет подряд проработал кузнецом в Донбассе на том же заводе. Он умер незадолго до того, как я начал искать следы его героически погибшего сына. А мать Петра Рябцева, Ирина Игнатьевна, была еще жива. Женщина, родившая десять и вырастившая девять сыновей, она награждена орденом Материнской славы 1-й степени и жила в заводском поселке вместе со старшими детьми.
Сергей Рябцев начал трудовой путь задолго до революции. Дружба с рабочими-большевиками привела его на дорогу революционной борьбы. Несколько раз он смело выступал перед хозяевами как защитник прав рабочих и пользовался любовью и уважением товарищей. В 1917 году, как только в Донбасс пришла Советская власть, Сергей Константинович Рябцев был избран первым председателем заводского комитета профсоюзов. А в 1924 году рабочие Донбасса послали его своим делегатом в Москву на похороны В. И. Ленина.
Человек, прошедший суровую жизненную школу, старый кузнец воспитал своих детей в духе лучших рабочих традиций, прививая им любовь к труду, преданность Родине и партии. Дружно жила эта большая семья.
До революции Рябцевы занимали маленькую квартиру - две комнаты, причем одна была отведена сыновьям. Все девять мальчиков спали на нарах, которые сколотил им отец. В доме была заведена строгая дисциплина, и отец внимательно следил за поведением сыновей. Например, уходя из дому, каждый из братьев - в том числе и взрослые - обязан был говорить, куда и на сколько времени он идет. Дома у всех были свои обязанности по хозяйству - стирка белья, мытье полов, заготовка дров, - которые мальчики неукоснительно и добросовестно выполняли, разгружая от работы мать.
После революции завод предоставил Рябцевым четырехкомнатную просторную квартиру. Жить семье стало легче. Старшие сыновья работали на том же заводе, где трудился их отец, младшие учились. И была в семье Рябцевых одна нерушимая традиция: когда кому-нибудь из сыновей исполнялось 16 лет и он заканчивал школу, отец покупал ему новый картуз и приводил к себе на завод. "Проработай три года, получи рабочую закваску, а потом самостоятельно решай свою судьбу. Ошибки не сделаешь", - говорил он.
И все девять сыновей прошли эту рабочую школу на заводе.
Трое братьев Рябцевых погибли в годы войны, защищая Родину. Федор был директором одного из ленинградских заводов и пал в 1941 году в народном ополчении под Можайском. Алексей, рядовой солдат-зенитчик, был убит под Гродно, а Петр погиб, охраняя воздушные подступы к Ленинграду.
Два старших брата Рябцевы - Иван и Владимир - проработали всю жизнь на заводе, где 60 лет трудился их отец, и вышли на пенсию. Павел до сих пор работает там же токарем. Два брата - Александр и Виктор - были офицерами Советской Армии.
Филипп Сергеевич Рябцев вспоминал, как в начале июля 1941 года он однажды вечером, вернувшись со службы домой, нашел под дверью небольшую записку от своего брата Петра. На клочке бумаги было второпях набросано: "Дорогой братишка, был проездом, жаль, что не застал, времени в обрез, еду получать новую машину. Я уже чокнулся в небе с одним гитлеровским молодчиком. Вогнал его, подлеца, в землю. Ну, бывай здоров. Крепко обнимаю тебя, твою жинку и сына. Петро".
"Чокнулся" - это и было беглое упоминание о воздушном таране над Брестом.
Два месяца спустя Филипп Рябцев получил сообщение о гибели брата. Эту печальную весть получили также в Донбассе в семье Рябцевых, и тогда самый младший из братьев, Виктор, подал заявление в летную школу, стремясь занять место Петра в боевом строю. Его желание было удовлетворено. Он окончил авиационное училище и сражался на фронтах. На его личном боевом счету больше десяти сбитых фашистских самолетов. После войны Виктор Рябцев служил в авиации и летал на новейших реактивных машинах. Только недавно он вышел в отставку.
После опубликования статьи в "Комсомольской правде" и после того, как в январе 1958 года я выступил по Всесоюзному радио с рассказом о воздушном таране над Брестом, пришло несколько десятков писем. Мне писали родные и знакомые Петра Рябцева и просто радиослушатели и читатели. Взволнованное письмо, полное и материнской боли, и гордости за сына, прислала 74-летняя мать Петра Рябцева, Ирина Игнатьевна. Поделились воспоминаниями о герое друзья его детства, юности и бывшие боевые товарищи.
Но, конечно, самыми интересными были свидетельства участников того боя, в котором Петр Сергеевич Рябцев совершил воздушный таран. Вот что написано в письме, полученном из Ленинграда:
"Вам пишет офицер запаса гвардии полковник Мажаев Николай Павлович, тот капитан Мажаев, который 22/VI - 41 года вместе с летчиками лейтенантами Жидовым, Рябцевым и Назаровым вел описанный Вами бой.
Динамика боя, если мне не изменяет память, описана правильно. В этом неравном бою, когда у нас на исходе были боеприпасы, встала необходимость выйти из боя. Лейтенант Петр Рябцев, уже не имея патронов, совершает таран и этим приводит в смятение группу вражеских самолетов - они выходят из боя. Сам Петр Рябцев покинул самолет и благополучно приземлился, воспользовавшись парашютом. Таран Петра Рябцева - не случайное столкновение, как это иногда имело место в дни войны, не результат безвыходности положения, а сознательный, расчетливый, смелый и связанный с определенным риском маневр бойца во имя победы.
Жаль Петра Рябцева, что рано погиб, а еще больше жаль, что забыли о нем.
Петр Рябцев погиб 31 июля 1941 года при взлете в момент штурмового налета большой группы самолетов "Ме-110" на наш аэродром.
Упал П. Рябцев в двухстах метрах от наблюдательного пункта штаба дивизии, в кустарник. Искали его два-три дня, и когда случайно обнаружили с воздуха, то оказалось, что самолет был перевернут, шасси не убраны (он их, очевидно, не успел убрать), в районе бронеспинки и фонаря - осколочные пробоины очевидно, он был поражен осколками в голову".
А вот как описывает памятный бой 22 июня 1941 года другой его участник, бывший лейтенант, а ныне полковник, Герой Советского Союза Георгий Жидов. Он описал его в газете "Советская авиация" 17 июля 1957 года.
"...Стояла ясная погода. Между девятью и десятью часами утра вражеские самолеты начали бомбить штаб одного нашего соединения, расположенного недалеко от аэродрома. Фашистских бомбардировщиков прикрывала группа истребителей. Мы вылетели звеном: капитан Мажаев, лейтенанты Рябцев, Назаров и я. На высоте примерно 3500 метров нам встретилась группа самолетов противника - "Ме-109".
Завязался напряженный бой. Атака следовала за атакой.
Наши летчики старались держаться вместе, чтобы можно было прикрывать друг друга. Бой продолжался 8-10 минут. Встретив упорное сопротивление советских летчиков, гитлеровцы решили пойти на хитрость. Четыре самолета "Ме-109" вошли в глубокий вираж, а четыре продолжали с нами бой. Кроме того, "Хе-113" атаковали нас сверху.
Создалось очень трудное положение. Я пошел в атаку на врага, а меня, в свою очередь, преследовал "мессер". Капитан Мажаев взял его под обстрел. Одновременно фашистские "Ме-109", ранее вышедшие из боя и набравшие вновь высоту, стремились атаковать Мажаева. Наперерез врагу ринулся лейтенант Рябцев. В пылу боя Петр израсходовал боекомплект, а преградить путь к самолету Мажаева надо было во что бы то ни стало.
Вот тут-то и созрело у отважного летчика решение - таранить ведущий истребитель врага. Резко развернув свою "чайку", Рябцев пошел на сближение с противником.
Видно, фашист не хочет уступать. Но его нервы не выдерживают: гитлеровец накреняет самолет и пытается уйти вниз. Но поздно! Рябцев своим самолетом ударил по вражеской машине. И тут же истребители, немецкий и наш, пошли к земле. Вскоре в воздухе появилось белое пятнышко - парашют. Мы, занятые боем, не смогли определить, кто спускался на нем. Как потом стало известно, парашют раскрылся у Рябцева, а гитлеровец врезался в землю вместе со своим самолетом..."
Итак, не могло быть никаких сомнений в достоверности воздушного тарана над Брестом, совершенного в первый день войны между девятью и десятью часами утра. Этот подвиг был документально закреплен в истории 123-го истребительного полка и подтвержден участниками воздушного боя. Героическая легенда, которую рассказали мне несколько лет назад защитники крепости, теперь превратилась в быль, в боевой подвиг донбасского паренька Петра Рябцева.
 
 
Copyright Белорусский авиадневник © 2010-2024